Страницы прошлого алтайского села Локоть. О Локтевском сереброплавильном заводе

Ранее мы писали об истории строительства Локтевского сереброплавильного завода, сегодня речь пойдет о том, что с ним стало дальше

297 лет прошло со времени строительства Локтевского сереброплавильного завода. Краткая история строительства.

В 1726 году Акинфий Демидов послал на Алтай своих людей во главе с приказчиком Дмитрием Семеновым для проверки полученных сведений с рудных месторождений. В этом же году у реки Локтевки был поставлен плавильный горн и выплавлено на пробу немного меди. Но приехавший из Екатеринбурга горный инженер Никифор Клеопин признал место, выбранное для завода, неудобным.

И только в 1783 году в трех верстах от первых плавильных печей в изгибе Алея в его верхнем течении был сооружен Локтевский медеплавильный завод, который должен был снабжать медью Сузунский монетный двор, но в действительности ставший сереброплавильным заводом. Находился он в ста верстах к западу от Змеиногорского рудника и занимался выплавкой серебра из поступавших с Павловского горного завода полуфабрикатов штейна и веркблеев. В конце XVII века на Локтевском заводе получали до 423 пудов серебра.

В 1786 году девять поисковых партий во главе с лучшими минералогами были направлены в разные стороны Алтая для разведки месторождений. Это были самые крупные разведки в истории Колывано-Воскресенских заводов. Одна из партий, возглавляемая Василием Чулковым, обнаружила залежи порфира в районе Локтевского завода. И в апреле того же года началась добыча черного порфира под руководством крестьянина Андрея Голбина, знающего приемы ломки цветных металлов. На построенной шлифовальной мельнице изготавливались различные шкатулки, вазы, табакерки для царского двора.

Ручной труд был основой отрасли производства на Алтае – камнерезной промышленности. В 1801 году на Горно-Колыванском заводе была пущена в строй целая «шлифовальная фабрика» с более механизированной обработкой камня, и в конце XVIII века «шлифовальная мельница» на Локтевском заводе прекратила свое существование.

Основой производства на заводе и руднике был ручной труд барщинных крестьян и крепостных мастеровых. Ощущался острый недостаток в вольнонаемной силе. Поэтому, для привлечения к труду в горной промышленности Указом Екатерины II все крестьяне, сосредоточенные в близлежащих уездах, были приписаны к заводу, и все мужское население обязывалось отработать подушную подать, включая стариков, детей и инвалидов. Эти приписные крестьяне работали на разных работах. Особенно тяжелой считалась перевозка руды с рудника на завод.

Заводские повинности отрывали зачастую крестьян от полевых работ. Вследствие этого не выполнялась барщинная отработка на заводе, доведенная до 160 дней в году, и крестьянские хозяйства приходили в упадок.

Так, в донесении правления Горно-Колыванских заводов указывалось на не отработку крестьянами конных работ по завозу угля и далее следовало предостережение, что «за невыполнение оного приказа с неисполнителей будет строго взыскано». Требовалось направить дополнительное количество крестьян на рубку леса, заготовку угля, «дабы сделать эту работу до начала страдной уборки».

На заводе также работали «вечноотданные рабочие» – рекруты, крестьянские сыновья и сосланные на вечные работы «колодники». На прибывших на завод, независимо от звания и чина, составлялись формулярные списки, в которых указывалось, когда и чему обучен работник, имел ли взыскания, наказания, а также внешние данные. Последние необходимы были для опознания в случае побега.

А побеги и воровство были нередким явлением. Едва ли не каждый день в канцелярию Колывано-Воскресенских заводов поступали донесения и рапорты о сбежавших. Большинство беглецов были возвращены на завод, и здесь их ожидало жестокое наказание. Кроме перевода на более тяжелую работу или другой завод, понижения в чины здесь процветало избиение батогами, шприцрутенами через строй в 500-1000 человек по два-три раза. Многие после таких побоев попадали в лазарет, открытый при заводе.

Однако зверские наказания не могли остановить доведенных до отчаяния людей и прекратить побеги. За поимку беглых полагалась денежная награда. Беглые люди, добывая оружие и лошадей, совершали набеги на идущие на завод обозы крестьян, отнимали деньги, лошадей, запасы еды – всё, что можно было взять. Поэтому Локтевским правлением было составлено прошение в горную канцелярию с просьбой о выделении отрядов для сопровождения обозов.

На заводе работали люди разного возраста – от 7 до 70 лет, пенсионеры, получающие и не получающие пенсии, сироты, вдовы, мальчики, отданные отцами. Проживали они в д. Озерной, Устьянке, Змееве, в селах близ Березовского рудника и других деревнях Колыванской волости. Тяжкая доля работных людей передавалась и их детям. В основном они были заняты на разборке руды, считавшейся легкой работой, но на самом деле, под силу взрослым мужчинам. Дети, достигшие 12-15-летнего возраста, переводились в ученики. С началом зимы дети занимались в заводской школе, обучались чтению, арифметике, чистописанию, закону божьему. По окончании школы сдавали экзамены.

В начале каждого года рабочим доводилось задание, которое они обязаны были выполнить. Провинившихся в работе людей, а также замешанных в воровстве сажали на гауптвахту, которая имелась при заводе. При смене караула в журнал вносились примерно такие записи о наказаниях: «1810 года, января 14 дня… В тюрьме колодников скованных 3, нескованных 8, всего 11 человек. Вновь вступившему в караул сдано исправно».

В конце 1885 года на заводе и руднике было выявлено массовое заболевание свинцовой коликой. Причины – отсутствие вентиляции, несовершенство газоотводных труб, обеспечивающих вывод ядовитых газов, при наличии 36 существующих на заводе плавильных печей, а также плохое питание. Лазарет не мог вместить всех больных с припадками, параличом и другими тяжелыми последствиями отравления свинцом. Сведения об умерших вносились в специальный журнал.

Все вопросы, связанные с производством работ на руднике и заводе, рассматривались на заседании правления Локтевского завода. Разбирались разного рода жалобы от работных людей и служителей, сообщения Томского губернского правительства, отношения земских судов, принимались решения о взятии беглых под стражу, об увольнении от воинской службы и причислении «оных людей на службу по Колывано-Воскресенским заводам к земской части канцелярии и приведя их на службу к присяге употреблять по мере надобности». От членов правления берг-гауптмана Буянова, обер-бергмейстеров и кавалеров Бурнашева, Медгрома, Речкунова, маркшейдера Богданова зависела жизнь и дальнейшая судьба простого люда.

В середине XVIII века разработка месторождения и выплавка серебра и золота резко сократилась. Это объяснялось в первую очередь тем, что заводы и рудники находились в собственности императорской фамилии. Для перестройки промышленности требовались большие капиталовложения, на что не шло правительство, и с 1897 года горные предприятия постепенно начали закрываться. Но закладка в истоке р. Локтевки первой рудоплавильной печи в 1726 году была определена как дата строительства первого завода на территории Колывано-Воскресенских заводов.

(Материалы сборника: Страницы истории Алтая. 1991 г. Библиографический указатель.– Барнаул: РИУ – 1990.)

Вторая половина XYIII века была периодом расцвета горнозаводского производства на Алтае. К этому времени было разведано около 800 месторождений полиметаллических руд и построено еще шесть заводов: Павловский, Сузунский, Томский, Алейский, Локтевский и Гавриловский. Кроме этих заводов действовал Барнаульский и возобновил в 1790 году работу Колывано-Воскресенский завод. До 60-х годов XIX века на них ежегодно выплавляли более 1000 пудов серебра, а за все годы работы (1747-1896) получено 25000 тонн серебра, 115000 тони свинца, 18000 тонн меди и более 64 тонн золота.

Это богатство создано трудом десятков тысяч горных работников, мастеровых и приписных крестьян, работавших на алтайских рудниках и заводах, в том числе и на Локтевском сереброплавильном.

Локтевский завод начали строить в 1781 году на том месте, где река Алей образует крутой поворот, или локоть, от которого и сам завод получил название. Не надо путать его с первым на Алтае Локтевский заводом, построенным в 1725 году людьми А. Демидова на речке Локтевке и работавшим менее двух лет. Расположение завода было выбрано удачно: рядом сосновый бор, река, вокруг плодородные земли и близко находились рудники. Один из них – в трех с половиной верстах от строящегося завода, открытый во времена А. Демидова по следам “чудских” разработок. Рудник разрабатывался 72 года: в 1747-1749 годы как медный, а в 1767-1835 годы добывали и серебряную руду. За это время из него добыто почти пять млн. пудов руды, давшей почти 187 тысяч пудов меди и около 11 пудов серебра. На месте рудника до сегодняшнего дня сохранились отвалы пустой породы. Ко времени строительства завода здесь уже стояла старообрядческая деревушка Ново-Алейка, в которой было два-три десятка дворов с приземистыми избушками, сбитыми из глины и соломы. Хотя рядом стоял лес, расходовать его не разрешалось: он был нужен для заводского и рудного действия. Поселились здесь староверы при Демидове. В 1735 году там проживало пять душ мужского и четыре женского пола.

Строился завод под руководством горного инженера В.С.Чулкова с учетом последних достижений техники того времени нашедших воплощения в гидротехнических сооружениях и заводском оборудовании.

В XVIII веке источником механической энергии была вода. Поэтому выбор места для строительства завода определялся наличием реки. Как правило, это были небольшие, но достаточно водоносные речки с крепкими берегами и широкой поймой, в которой создавался запас воды – пруд. В то время самой сложной и дорогой частью завода были гидротехнические сооружения. В России применялись гидросиловые плотинные установки, т. е. завод размещался возле плотины. Вода из пруда шла по ларю на рабочие колеса, от которых через систему валов и рычагов приводились в движение заводские механизмы. По этой схеме были построены все алтайские заводы.

На Западе еще в 30-х годах XVIII века заводы стали ставить в стороне от реки, а воду к ним подавать по деривационным каналам, т. е. от водохранилища или русла реки прорывали канал, по которому вода шла к заводским гидравлическим колесам.

Специалисты утверждали, что в России из-за сильных морозов такая схема непригодна: вода в канале будет замерзать. Это мнение было опровергнуто И. И. Ползуновым, построившим при Змеиногорском руднике в начале 50-х годов XVIII века пильную мельницу, которая обслуживалась деривационной установкой. Там же в 60-х годах К. Д. Фролов при руднике по этой же схеме построил рудотолчейные и промывальные установки.

Чулков использовал опыт Ползунова и Фролова при строительстве гидротехнической части Локтевского завода. Впервые в условиях Сибири для привода заводских механизмов на реке Алей в 15-ти километрах выше завода устроили “с пристойным укреплением” длиною в 30 саженей плотину – флютвер, поднявшую воду на 4,6 метра. Особенность этой плотины заключалась в том, что она пропускала излишки воды из запруды через гребень, а не через лари, как это делалось на заводских прудах. Ниже плотины с целью защиты берегов от размыва их укрепили на протяжении 15-ти метров. Выше плотины перпендикулярно к правому берегу прорыли канал. Его трасса была отведена от пойменного участка к подножию сопки и далее следовала за конфигурацией местности, с правильными радиусами закруглений и уклонами на расстоянии четырех километров. В трех километрах от завода канал был отведен от горы и по ровному месту шел к заводу. На всем протяжении канала /8 км/ вода от Алея шла самотеком. Канал имел глубину 1,4 метра при ширине по дну, а по верху 3,5 – 4,3 метра. Вдоль по каналу устроили несколько запоров. Первый находился непосредственно у реки, второй – на расстоянии около километра от нее, остальные – в конце канала. Отдельные, наиболее ответственные, участки канала на поворотах укрепили кладкой по обеим стенкам из камня.

В конце канала у завода срубили ряж, установленный на сваях. Отсюда вода подавалась в тесовый ларь длиною 147,2 метра. Из ларя вода направлялась на четыре водоналивных колеса, имевших размеры по диаметру 3, 55 и шириной 1,06 метра и делавших 11 оборотов в минуту. Отработав, вода шла через отводной канал в Алей.

Главный цех завода – плавильная фабрика – размещался в каменном здании, в котором находилось восемь плавильных печей, три извлекательных горна и три трейбофена. На подаче воздуха к печам работало семь воздуходувных машин, меха которых приводились в движение от двух водяных колес, установленных в каменных кожухах (ямах) возле печей. Третье водяное колесо находилось на пильной мельнице, четвертое – на толчейной установке. Построили весовую (важню), кузницу, кирпичный цех, меховую, пробирню и другие необходимые для заводской деятельности здания: казармы, конюшни, караульню, офицерский дом, лазарет. Разожгли плавильные печи 22 ноября 1783 года – день рождения завода. По проекту завод должен был ежегодно проплавлять один миллион пудов руды. Однако его производительность использовалась в конце XVIII века на одну треть. За первый год работы, на 23 декабря 1784 года, проплавлено 64671 пуд медных руд. Завод сначала предназначался для производства меди, которая была нужна Сузунскому монетному двору. Однако жизнь внесла свои коррективы. Сначала плавка руды производилась с целью ее обогащения. Руда на завод поступала с Змеиногорского, Черепановского, Петровского, Семеновского, Карамышевского и других рудников. Она по составу содержимых металлов была разнообразная. Поэтому их обогащение пришлось проводить по преобладанию в полиметаллической руде какого-либо металла. При этом получали три вида сернистых сплавов: серебра (Зильберштейны), меди с примесью серебра (купферштейны) или свинца (блейштейны). Купферштейны отправляли на Сузунский медеплавильный за 325 верст, остальные на Барнаульский (290 верст) и Павловский (276 верст) сереброплавильные заводы,

Локтевский завод позволил значительно сократить объемы перевозок руд и снизить себестоимость выплавленного серебра. До него, например, на Барнаульский завод из Змеиногорского рудника (за 247 верст) возили серебряную руду, содержавшую в пуде 2,5 – 5 золотников (в одном золотнике 4,246 грамма) серебра. А с Локтевского завода туда отправляли зильбертштейн, содержавший серебра в пуде до 25 золотников. С вводом в эксплуатацию Локтевского завода была решена еще одна проблема: обеспечение алтайских заводов свинцом, который был необходим для выплавки серебра. Свинец более 50 лет возили из Нерчинских заводов. Гужевая доставка свинца на Алтай на расстояние более трех тысяч верст по бездорожью обходилась очень дорого и требовала одних подвод до трех тысяч.

В последующие годы завод перешел на выплавку серебра, меди и свинца. Годовая выплавка металлов колебалась в значительных пределах. Так, наибольший выход серебра приходится на 40-е и 50-е годы XIX века (230-250 пудов). В последующие годы она сократилась до 70-100 пудов. В связи с Крымской войной (1853 – 1856 гг.) у армии значительно возросли потребности в свинце. В 1855 году заводу было доведено задание выплавить 108 тысяч пудов свинца. В остальные горы выплавка свинца определялась потребностями сереброплавильных заводов, а меди – Сузунского монетного двора.

К заводским работам привлекалось только мужское население с семилетнего, а с 1849 года с восьмилетнего возраста. До 16 лет они считались подростками, учились в горнозаводской школе и выполняли подсобные, вспомогательные работы. В 18 лет юноши принимали присягу и становились заводскими работниками. Срок работы не ограничивался, увольнялись только из-за полной непригодности к труду. Только в 1849 году был установлен срок обязательной работы в течение 35 лет, а с 1852 года он уменьшился до 25 лет “беспорочной службы”, после которой мастеровых увольнялись в отставку.

Мастеровые были подчинены воинской дисциплине. Из них формировались воинские команды под управлением горных офицеров. Без разрешения мастеровые не могли выехать из заводского поселка, обзаводиться хозяйством и даже жениться. Так, начальник Алтайского Горного округа в 1790 году издал предписание: “Никто да не дерзнет к бракосочетанию приступить без ведома команды”. Дерзких наказывали. К примеру, угольщик Трофим Мозжарин в 1825 году был бит 25 ударами батогов “за непозволительный увоз крестьянской девки Кунгуровой … и за неиспрошение от начальства на женитьбу дозволения”. В ‘Алтайском сборнике” за 1894 год описывается участь заводских работников: “Обреченные на вечный труд, они были предоставлены произволу управляющих, уставщиков, нарядчиков и прочего большого и малого начальства. Эти лица могли наказывать мастеровых, забивая их иногда до смерти, могли морить их на работе, от их воли зависел перевод мастеровых на другой завод или рудник, и таким образом, массу рабочих гоняли, как скот, с места на место”. Это было время принудительного труда крепостного народа.

Завод работал круглый год, днем и ночью, за исключением нескольких дней, когда производство останавливалась для ремонта печей и горнов. Рабочим праздников и отпусков не полагалось. Рабочий год исчислялся в 250 рабочих дней. Для отдыха мастеровым с 1800 года ввели трехсменную, по 12 часов, работу: одну неделю они работали днем, вторую – ночью, а третья – свободная, “гулевая”, когда они мorли заниматься домашними делами.

Отмена крепостного права в 1861 году освободила мастеровых от обязательных заводских работ и повинностей. Рабочие стали наниматься по контракту от одного до трёх лет. В контракте оговаривалось десять пунктов обоюдных обязательств, в том числе продолжительность рабочего дня /12часов/ при трехсменном чередовании, поденная плата и расчет через каждые две недели, вычеты из зарплаты за опоздание или появление на работе в пьяном виде: за первые два часа по10 копеек, за последующие по 20 копеек; бесплатное лечение, оказание разовой помощи и назначение пенсии семье при увечье или гибели работника.

На заводских работах в 1822 году было занято 570 мастеровых, в том числе 94 малолетка, а в 1860 году их число, при том же количестве мастеровых, увеличилось до 1230. На каждую печь полагалось по три работника: плавильщик, засыпщик и подсобник. Первый следил за правильностью загрузки шихты в печь и ходом плавки руды, второй загружал печь рудой, углем и флюсом, а третий подвозил в тачке к печи упомянутые материалы. Все делалось вручную. Деревянными бадьями засыпали в печи шихту, перемешивали ее во время расплавки железными ломами. За малейшие упущения и нарушения процесса плавки мастеровых наказывали. Обычным и наиболее легким наказанием было заключение провинившегося в казарму дней на пять, неделю или две. Отсюда его выводили только на очередную работу в завод. Часто к этому добавлялось наказание розгами. Практиковались и штрафы. Обжигальщик Иван Заворохин за декабрь 1822 года должен был получить заработок 2 рубля 41,5 копейки, а выдали 1 рубль 87,5 копейки. У плотника Василия Киселева из заработка 2 рубля 25 копеек контора удержала 53,5 копейки. К сожалению, в деле, хранящемся в госархиве Алтайского края (ф.6, оп.2, св.95, л.341)/, не указано за какие провинности мастеровые были оштрафованы.

Наиболее тяжелыми и вредными для здоровья литейщиков были работы у плавильных печей. Недаром о них говорили мастеровые, что “в печах не уголь сосновый горит, а тело мастерового, а мехами невоздух холодный гонят, а душу из мастерового выкачивают”. Особенновелика была заболеваемость среди плавильщиков. Вот как описывает 3. Г. Карпенко события на заводе в конце 1855 года: “В заводской госпиталь ежедневно поступали больные с припадками эпилепсии, удушьем, параличом и другими тяжелыми последствиями отравления свинцом. Врачебное освидетельствование раскрыло ужасающую картину условий труда плавильщиков. Все 36 плавильных печей находились в одном здании. Чад, выделяемый расплавленными рудами, застаивался в тесных промежутках между печами. Особенно много газов выделялось при промешивании расплавленной шихты. Несовершенные газоотводные трубы и отверстия в крыше не обеспечивали вывода ядовитых газов из помещения, особенно в ветреную погоду и бураны, когда вентиляция нарушалась. В это время сразу возрастало число заболевших “свинцовой коликой”. Высокая заболеваемость рабочих вызывалась также и несоблюдением элементарной диеты. Вместо молока, совершенно необходимого при работе у печей, они употребляли кислый квас, который способствует заболеванию”. Только за 1889 год в госпитале зарегистрировано и прошли лечения 1304 человека – почти 25 процентов от всех жителей Локтя.

Говорить об уровне медицинской помощи сегодня затруднительно из-за отсутствия у автора сведений о продолжительности жизни и смертности мастеровых. Известно, что в 1890 году при госпитале было пять кроватей и четыре хозяйственных пристройки, в одной из которых находилась баня. Врача не было, работали два фельдшера. Лекарства возили из Барнаула, а в основном готовили сами из трав, которые выращивались в небольшом аптекарском саду. Тот сад, расположенный с южной стороны Ивановской сопки, между отводным каналом и рекой, сохранился до наших дней, изрядно заросший и ничем не выделяющийся от природных зарослей.

Заводские рабочие и их семьи лечились в госпитале бесплатно. Остальные жители села, солдаты и арестанты платили по 34 копейки за сутки пребывания в госпитале. Кроме того, с них взималось по три копейки за медикаменты. А чаще всего больные обращались за помощью к знахарям и знахаркам, лечившим средствами народной медицины: настоями из трав, заговорами, сулемой, “острой” водкой, либо толченым хрусталем, а иногда и древесным порошком, соскобленным со старинной иконы.

Следует отметить, что специалисты завода внесли значительный вклад в облегчение труда мастеровых, совершенствование техники и технологии металлургического производства. Их опыт был распространен и на другие заводы. Так, в 1801 году по предложению управляющего заводом Аистова были переделаны устройства, подававшие воздух в плавильные печи. Это позволило увеличить количество расплавки руд в сутки до 300-500 пудов вместо 200 пудов, снизить расход угля и значительно уменьшить угар серебра.

В 1803-1810 гг. работал на заводе шихтмейстер Дмитрий Бичтов. В 1805 году он заменил древесный пепел, которым засыпали дно плавильных печей, мелкотолченым тяжелым шпатом, что позволило не только уменьшить расход дров, но и увеличить выход серебра за счет уменьшения его угара. В то время при заводах существовали специальные “пепельные избы”, в которых дрова сжигались на пепел. В результате на получение пепла вырубалось большое количество леса. Его еще нужно было заготовить, привезти на завод, распилить на дрова и сжечь. В том же году Бичтов предложил восьмицилиндровую воздуходувную машину, а через два года ее изготовил и пустил в работу.

Кроме руды, угля и флюсов заводу требовались горновой камень и огнеупорная глина, необходимые для кладки и ремонта плавильных печей и горнов, дрова и другие материалы. Все это доставляли приписанные к заводу крестьяне близлежащих и дальних деревень. К 1860 году к заводу было приписано 26830 крестьян – более 18 npоцентов от всех приписанных к алтайским заводам. Они возили материалы по очереди в течение всего года, получая освобождение для домашних сельхозработ с 1 мая по 1 июня и с 10 июля по 1 сентября.

Круглый год шли на завод обозы с рудой с шести – восьми рудников. Возили ее в деревянных ящиках с выдвижными боковинами, которые в народе называли “одрами”. За один 1844 год завезено на завод около 681 тысячи пудов. По санному пути с ноября по февраль доставляли из лесосек Коростелевского, Локтевского и Лебяжинского боров уголь и дрова. Уголь возили в плетеных из ивняка или сбитых из досок коробах. Одры и короба имели одинаковую емкость – 20 пудов, что облегчало учет выполненных крестьянами перевозок. Только в 1816 году на завод было доставлено более 23 тысяч коробов. Горновой камень возили с речки Локтевки, а огнеупорную глину из Секисовской горы, находящейся между деревнями Лосиха и Быструха. Для приготовления флюса шпат доставляли из Змеиногорска, глауберовую соль с боровых озер, красно-белый известняк с речки Золотушки.

Во второй половине XIX века алтайские заводы стали убыточными, снизилась выплавка металлов. Причин тому было много: подрожала рабочая сила в связи с отменой крепостного права, возросла стоимость руды из-за снижения содержания в них серебра, были вырублены ближайшие к заводам леса и многое другое. На начало 1893 года на Локтевском заводе работали только три печи на рудах и материалах, оставшихся от 1892 года.

22 марта 1893 года был издан высочайший указ о закрытии алтайских заводов, в том числе и Локтевского. 1 мая этого года были потушены плавильные печи, и завод прекратил свое существование.

До наших дней от завода сохранились фундаменты установок водяных колес да горы шлака. Полностью разрушены гидротехнические сооружения. От них остался заросший, а на отдельных участках разрушенный, деривационный канал. Сегодня он прослеживается в виде неглубокой канавы по склонам сопок. Остатки отводного канала, проходившего по территории завода, засыпаны шлаком. Только в одном месте вскрывается участок туннеля, выложенный «диким» камнем, по которому вода сбрасывалась в Ивановский исток.

Несколько штрихов к истории завода и поселка. При заводе с 1786-го по 1800-й годы работала шлифовальная мельница по изготовлению изделий из цветного камня: черного локтевского порфира, усть-янской яшмы, курьинской брекчии и змеиногорского мрамора. За девять лет /1786-1795 гг./ было изготовлено 255 различных изделий: вазы, пьедесталы, торшеры и другое. Доставка камня с удаленных каменоломен обходилась дорого, да и сами работы с камнем отвлекали мастеровых от основной работы, что и побудило перевести фабрику в Горную Колывань.

За годы работы Локтевского завода значительно вырос при нем поселок. Если в 1787 году в нем насчитывалось около трех тысяч жителей, то в 1833 году было 977 дворов и более пяти тысяч населения.

В начале XIX века в поселке была открыта библиотека, в которую кроме технической литературы поступали исторические, географические и художественные произведения.

К 1827 году была открыта двухгодичная горнозаводская школа. В ней учили чтению, письму, арифметике, закону Божьему, рисованию и практическому распознанию руд. По окончании школы дети получали необходимый запас знаний для начала горнозаводских работ. При школе имелось 206 учебников и 167 книг для чтения. В 1882 году были открыты две школы: грамоты и трехгодичная сельсковолостная. В последней в 1894 году число учебников было 81, а их учитель окончил учительскую семинарию. При ней была библиотека из 211 книг. В библиотеку записывали учащихся и взрослых. “Книгами пользуются взрослые очень охотно. Возвращают весьма аккуратно”, – писал в отчете учитель. В школе грамоты училось 13 детей, а учителем у них был псаломщик, не окончивший даже духовного училища. На содержание школ и зарплату учителям отпускались деньги. Так, в 1886 – 1887 учебном году казна и земский сбор выделили 310 рублей, локтевские толстосумы пожертвовали 30 рублей, сельское общество собрало 110 рублей, а духовенство и горное ведомство не дали ни копейки.

Не случайно из села Локоть вышло немало известных людей, оставивших о себе память потомкам. Среди них – Степан Иванович Гуляев /1805-1888 г. г./ и Павел Матвеевич Бочкарев /1875-1942 г. г./, родившиеся в семьях мастеровых завода.

Круг интересов С. И. Гуляева был весьма обширным: археология и этнография, история и устное народное творчество, горное дело и местные промыслы, химия и садоводство. Некоторые его открытия вошли в практику, а научная деятельность получила признание среди ученых и многих научных обществ.

Топограф П. М. Бочкарев убрал с карты Горного Алтая множество белых пятен. Им исследованы бассейны притоков Бии и Катуни

На самом заводе работали грамотные и высокой культуры специалисты. Так, в 60-х годах XIX века управляющим завода был горный инженер подполковник Николай Эрнестович Пишке, владевший французским и немецким языками. У него в помощниках ходил горный инженер капитан Сергей Васильевич Самойлов – брат известных актрис сестер Самойловых, выступавших в Александрийском театре Петербурга.

Раз в год, с 24 ноября по 1 декабря, в селе проходила ярмарка. Называлась она Екатерининской. Собирались сюда крестьяне из окрестных деревень, приезжали купцы из Барнаула, Томска, Бийска. Местное население продавало сало, масло, овчины. Купцы везли мануфактуру, керосин, кожевенные товары и изделия из чугуна и железа. Киргизы пригоняли скот, лошадей, овец. Шла бойкая торговля, сопровождаемая качелями, каруселями, смехом и песнями подвыпивших мужиков.

Локтевский завод просуществовал 110 лет. Время неумолимо стирает остатки памяти о нем. Оно все дальше и дальше уводит нас от тех времен. Много воды утекло в Алее, и много гроз отгремело над Алейской степью. А жизнь продолжается. Неузнаваемо изменился заводской поселок – село Локоть: построены современные дома, заасфальтированы улицы. Только остатки шлака на дорогах и окраине села напоминают о днях давно минувших.

ТОЛК писал три года назад, что происходит в наше время: “Уничтожат за копейку. Археолог рассказал о разорении исторических мест Алтая”

“Черные копатели” два года разоряли уникальный Локтевский сереброплавильный завод. За это их оштрафовали на 1,5-2,5 тыс. рублей

В Алтайском крае возбудили первое административное дело на “черных копателей” Локтевского района. На территории бывшего сереброплавильного завода они работали с 2017 по 2019 год и вырыли несколько десятков артефактов. Стоимость отдельной вещи невысокая, при этом, говорит археолог Владимир Семибратов, урон от их работы колоссальный: “Это грабители в прямом смысле слова”.

Ценность не в царских копейках

“Черные копатели” рыли на территории Локтевского сереброплавильного завода, который работал с 1783 по 1893 год. Это было крупное и важное предприятие в системе Колывано-Воскресенских заводов. Там плавили медь, серебро и свинец на “полуфабрикаты”. Затем их отправляли на Сузунский завод в Новосибирской области для чеканки монет. В 1930-1960 годах кирпичные здания разобрали на стройматериал.

“Тут вся ценность не в том, что нашли копейку 1782 года или нательный крестик. Такие вещи типовые, они стоят от 300 рублей, иногда тысячу. А в том, что это комплекс предприятия и поселения, – говорит Владимир Семибратов. – В земле нет драгоценностей вроде золота и серебра. Там лежат остатки фундамента и предметы от завода. Это и есть культурный слой, ценный для настоящих историков, а его уничтожают”.

У локтевских копателей конфисковали около двух десятков исторических предметов. Самые уникальные – бронзовый втульчатый двухлопастной наконечник стрелы раннескифского периода (9-7 века до н.э.). По данным интернет-аукциона “Мешок”, такой стоит от 300 до 2,5 тыс. рублей, в зависимости от размера и состояния. Стоимость другой ценной находки – немецкой зажигалки из медного сплава середины 19 века – примерно такая же.

Копают явно не сами коллекционеры, говорит археолог. Но очевидно, что этим занимаются люди подготовленные. Они приобретают металлоискатели, читают профессиональную литературу. Объем их работы большой.

“Есть памятники, которые изрешечены “закапушками”. Что говорит о целенаправленных и методичных поисках”, – говорит Семибратов.

Сейчас на территории Локтевского сереброплавильного завода официальных раскопок не ведется. Чтобы начать их, нужно желание, средства, человек, который займется этим. Также требуются специальные разрешения. Чаще всего, говорит Семибратов, археологи работают на “аварийных” участках. Когда, например, на историческом месте предстоит новое строительство или участок страдает от природных стихий.

Локтевский сереброплавильный завод – это памятник, поставленный на охрану постановлением законодательного собрания Алтайского края. Он внесен в список объектов наследия. Ему присвоен регистрационный номер в едином реестре.

Неминуемо накажут

Событие в Локтевском районе – первый прецедент, сообщает крайохранкультура. В отношении нарушителей возбуждено административное дело, предусмотренное частью 3 статьи 7.15 КоАП РФ. Штраф для физлиц – от 1,5 до 2,5 тыс. рублей, конфискация находок, а также оборудования.

Указанный случай стал началом формирования в регионе судебной практики по незаконным археологическим работам, подчеркивают в крайохранкультуре. Он будет правовой основой эффективной защиты интересов государства. И кто только задумал совершить незаконные действия, поймет, что наказание неминуемо его настигнет, и откажется от своих противоправных намерений, считают в ведомстве.

Вот интересная статья с фотографиями о посещении завода, которую в далёком 2015 году написала блогер lastochkanata:

Сегодня мы отправимся в сторону казахской границы – там расположено село Локоть, бывший центр Локтевского района Алтайского края. В свое время это село возникло благодаря развитию горнорудного производства в Алтайском горном округе. Река Алей делает в этом месте своеобразный изгиб – “локоть”. Отсюда такое название сельского поселения.

Подъезжаем к границе с республикой Казахстан. Автомобильная трасса выходит прямо на таможню, а дальше уже идет вдоль границы.
Виднеется надпись: “Рубцовск – ворота в Азию”.

На казахской территории дорога ведет в город Семипалатинск (по-казахски – Семей).

Этот забор на фото собственно и разделяет наши страны. Так что мы едем по самому краешку России. Ограждение то подходит близко к дороге, то ныряет среди холмов и перелесков, уходит вдаль. На горизонте лентой сосновый бор. Раньше он был и на нашей территории, но его постепенно свели. Очень жаль. Раньше, когда границы между странами еще не было, в казахском бору находились пионерские лагеря. В парочке из них я отдыхала в детстве. Теперь смотрю на этот лес и каждый раз вспоминаю дачные деревянные домики, дорожки, зеленые сосновые шишки, большого жука, пионерские линейки и равнение на знамя).

Потом мы поворачиваем от границы налево – эта проселочная дорога ведет к селу Локоть.

Мост через Алей. За ним начинается село.

Углубляемся в тихую пыльную улицу. Село сейчас совсем небольшое – всего около тысячи жителей, хоть это и райцентр. Производит достаточно захолустное впечатление. Знавал Локоть и гораздо лучшие времена – население доходило до пяти тысяч человек.

Вот такие здесь дома.

Симпатично.

Есть и такие.

На следующем фото, по всей видимости, Ивановская сопка, в окрестностях которой и находился Локтевский сереброплавильный завод – цель нашего путешествия.

Краевед Г.С. Королев в своей статье из сборника “Краеведческие записки” пишет о том, что завод начали строить в 1781 году на том месте, где река делала крутой поворот – локоть. В то время здесь была небольшая старообрядческая деревушка всего в несколько дворов. Со временем население поселка росло. Место для завода было выбрано удачно – рядом сосновый лес (от которого в наше время увы, ничего не осталось), плодородные земли, недалеко расположенные рудники. На рудниках добывалась руда, из которой потом выплавляли медь, свинец, серебро и в небольших количествах даже золото. Медь использовалась для нужд Сузунского монетного двора, свинец был нужен при производстве серебра, а также для военных нужд. Например, во время Крымской войны 1853-56 годов значительно возросла потребность армии в свинце, и в 1855 году заводу было доведено задание выплавить 108 тысяч пудов свинца.
Завод строился по самым новейшим техническим разработкам того времени. Проектировал его горный инженер В.С. Чулков. В 18 веке главным источником энергии была вода, поэтому заводы строились вблизи рек. Из них с помощью деривационных каналов на завод подавалась вода – от русла прорывали канал, по которому шла вода к заводским гидравлическим колесам. Такие гидротехнические сооружения для подачи и отвода воды были самой дорогостоящей частью подобных проектов. Одно время считалось, что в России, а тем более в Сибири, из-за крепких морозов такие сооружения невозможны – вода в канале будет зимой замерзать. Однако позже это мнение было опровергнуто. И по проекту Чулкова впервые в условиях Сибири для привода заводских механизмов на реке Алей построили плотину – флютвер, поднявшую воду на 4,6 метра и прорыли 8-километровый канал. Отработанная вода возвращалась в Алей через отводной канал.

До нашего времени гидросистема почти не сохранилась. На окраине села существуют полузасыпанные следы каналов – неглубокие канавы по склонам сопок. Уцелели фундаменты водяных колес. На фото недалеко от сопки видна бетонная постройка. По словам местного жителя, рядом с ней можно было найти незасыпанное отверстие, закрытое решеткой. Возможно, оно относилось к тем заводским сооружениям.

А в основном от завода сохранились до наших дней только огромные отвалы шлака – это сразу бросается в глаза. Горы шлака занимают большую площадь на окраине села и до сих пор полностью не вывезены, не использованы, хотя завода не существует уже более ста лет. Это говорит о масштабах существовавшего здесь производства.

Как проехать к этому месту, скажет любой местный житель. Все в курсе, что здесь когда-то существовал сереброплавильный завод, который закрылся еще до революции.

Ну а пока вернемся в 18 век. К заводским работам привлекалось все мужское население начиная с семилетнего возраста. Сначала ребятишки учились в горнозаводской школе, привлекались к вспомогательным работам. С 18 лет юноши становились полноправными заводскими работниками. Срок службы мастеровых поначалу не ограничивался – увольнялись только из-за полной непригодности к труду. Позже, уже в 19 веке, срок работы стал ограничиваться 35 годами, а затем 25-ю. Работники были приписаны к заводу, не могли никуда уехать без разрешения, не могли без разрешения обзаводиться хозяйством и даже жениться. На заводе они были подчинены воинской дисциплине. Другими словами, это был принудительный труд крепостного народа.
Завод работал круглый год, днем и ночью. Праздников и отпусков рабочим не полагалось. С 1800 года работали по 12 часов трехсменно: одну неделю днем, одну ночью, а третью отдыхали и занимались домашними делами. После отмены крепостного права в 1861 году рабочие стали работать по контракту и были освобождены от повинностей.

Во второй половине 19 века алтайские заводы стали убыточными, снизилась выплавка металлов. Это было связано со многими причинами: подорожанием рабочей силы вследствие отмены крепостного права, возрастания стоимости руды из-за уменьшения содержания в ней серебра, вырубки ближайших к заводу лесов и др. Поэтому 22 марта 1893 года был издан Высочайший указ о закрытии Локтевского и других алтайских сереброплавильных заводов. 1 мая плавильные печи были потушены, и завод прекратил свое существование.
За годы работы завода значительно вырос находившийся при нем поселок Локоть. В 1787 году в нем насчитывалось около 3 тысяч жителей. А в 1833 году – более пяти тысяч человек. На заводе работали грамотные и высокой культуры специалисты – инженеры, некоторые даже владели иностранными языками. Отдельные выходцы из семей мастеровых села Локоть стали известными учеными. В свои лучшие годы село было центром торговли – здесь проводилась Екатерининская ярмарка, куда съезжались крестьяне со всей округи, приезжали купцы из Барнаула, Томска, Бийска. Сейчас в селе осталось около тысячи жителей, оно опустело.

Фото: на этом пустыре раньше тоже были горы шлака. За десятилетия их отсюда вывезли для разных хозяйственных нужд – ремонта дорог, постойки шлаколитых домов и т.д. Но еще очень-очень много осталось.

Время постепенно стирает следы давнего производства. Завод просуществовал 110 лет. И больше 120 лет прошло с тех пор, как он закрылся.

И все же что-то осталось неизменным – это Алейская степь, река, трава, цветы, солнце. Все, как было тогда. Столько зим и весен прошло по кругу, но по-прежнему ныряет под горку заросшая травой проселочная дорога, ведущая к реке. Так же поют июньские птицы. А в домах поселка живут потомки тех людей, которые когда-то работали на сереброплавильном заводе.

В пойме Алея очень уютно и красиво сейчас. Зелено, пахнет нагретой на солнце травой.

А вот и Алей-батюшка. Скоре всего, русло его уже поменялось с той давней поры.

Как-то думается в этих местах: а что за люди ходили здесь сто, двести лет назад? О чем они мечтали, чем жили? Или вообще ни о чем не думали, потому что были на работе от рассвета до заката, а редкие выходные использовали для того, что выращивать овощи на своих маленьких участках, заботиться о скотине, заготавливать корма на зиму? Может быть и здесь, в пойме сено косили… На песчаных пляжах купались и ловили рыбу ребятишки – так же, как и сейчас, в наши дни.

На берегу попалось вот такое огромное дерево. Видимо, берег подмыла вода и оно упало, оголив свои корни. А местные жители потом попилили его на чурочки для бани. Со временем вода еще сильнее подмоет берег, дерево упадет вниз и, если сразу не увязнет в иле, поплывет в половодье в сторону Оби.